СТИХИ СОВЕТСКИХ ПОЭТОВ ПОГИБШИХ НА ФРОНТАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

 МИХАИЛ КУЛЬЧИЦКИЙ

Михаил Валентинович Кульчицкий родился в 1919 году в Харькове. Отец его, профессиональный литератор, погиб в 1942 году в немецком застенке.
Михаил Кульчицкий, окончив десятилетку, некоторое время работал плотником, потом чертежником на Харьковском тракторном заводе. Проучившись год в Харьковском университете, перевелся на второй курс Литературного института имени Горького. Одновременно давал уроки в одной из московских школ.
Писать и печататься Кульчицкий начал рано. Первое стихотворение опубликовал в 1935 году в журнале "Пионер". В Литературном институте сразу обратил на себя внимание масштабностью таланта, поэтической зрелостью, самостоятельностью мышления. Преподаватели и товарищи видели в Кульчицком сложившегося поэта, связывали с ним большие надежды.
С первых дней Великой Отечественной войны Кульчицкий в армии. В декабре 1942 года он окончил пулеметно-минометное училище и в звании младшего лейтенанта отбыл на фронт.
Михаил Кульчицкий погиб под Сталинградом в январе 1943 года.
Стихотворения, созданные Кульчицким в армии, о которых он упоминает в письмах, не сохранились.
 

*. * *
Самое страшное в мире —
Это быть успокоенным.
Славлю Котовского разум,
Который за час перед казнью
Тело свое граненое
Японской гимнастикой мучил.

Самое страшное в мире —
Это быть успокоенным.
Славлю мальчишек смелых,
Которые в чужом городе
Пишут поэмы под утро,
Запивая водой ломозубой,
Закусывая синим дымом.

Самое страшное в мире —
Это быть успокоенным.
Славлю солдат революции,
Мечтающих над строфою,
Распиливающих деревья,
Падающих на пулемет!
Октябрь 1939

БУДНИ
Мы стоим с тобою у окна,
Смотрим мы на город предрассветный.
Улица в снегу, как сон, мутна,
Но в снегу мы видим взгляд ответный.

Этот взгляд немеркнущих огней
Города, лежащего под нами,
Он живет и ночью, как ручей,
Что течет, невидимый, под льдами.

Думаю о дне, что к нам плывет
От востока, по маршруту станций.
Принесет на крыльях самолет
Новый день, как снег на крыльев глянце.

Наши будни не возьмет пыльца.
Наши будни — это только дневка,
Чтоб в бою похолодеть сердцам,
Чтоб в бою нагрелися винтовки.

Чтоб десант повис орлом степей,
Чтоб героем стал товарищ каждый,
Чтобы мир стал больше и синей,
Чтоб была на песни больше жажда.
1939?

КРАСНЫЙ СТЯГ
Когда я пришел, призываясь, в казарму,
Товарищ на белой стене показал
Красное знамя - от командарма,
Которое бросилось бронзой в глаза.

Простреленный стяг из багрового шелка
Нам веет степными ветрами в лицо...
Мы им покрывали в тоске, замолкнув,
Упавших на острые камни бойцов...

Бывало, быть может, с древка он снимался,
И прятал боец у себя на груди
Горячий штандарт... Но опять он взвивался
Над шедшею цепью в штыки,
                                                          впереди!

И он, как костер, согревает рабочих,
Как было в повторности спасских атак...
О, дни штурмовые, студеные ночи,
Когда замерзает дыханье у рта!

И он зашумит!.. Зашумит — разовьется
Над самым последним из наших боев!
Он заревом над землей разольется,
Он - жизнь, и родная земля, и любовь!
1939

* * *
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
вертящихся пропеллерами сабель.
Я раньше думал: "лейтенант"
звучит "налейте нам",
и, зная топографию,
он топает по гравию.

Война ж совсем не фейерверк,
а просто трудная работа,
когда,
            черна от пота,
                                        вверх
скользит по пахоте пехота.
Марш!
            И глина в чавкающем топоте
            до мозга костей промерзших ног
            наворачивается на чеботы
            весом хлеба в месячный паек.
            На бойцах и пуговицы вроде
            чешуи тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
с ежедневными Бородино.
26 декабря 1942
Хлебникове - Москва